Виталий В конце 1935 года маленькое, но сразу же очень лучезарное солнышко появилось и у нас – родился мой брат Виталий. Вместе с ним пришло какое-то иное ощущение себя в этом мире, словно оно получило свое продолжение в пространстве и новую, какую-то двойственную, основу.

Виталий Жолобов родился 18 июня 1937 года в селе Збурьевка Херсонской области, Украина. Член КПСС с 1966 года. В 1954 году окончил среднюю школу № 164 в городе Баку, Азербайджан, в 1959 году - Азербайджанский институт нефти и химии имени Мешади Азизбекова, ныне - Азербайджанская государственная нефтяная академия, по специальности «Автоматические, телемеханические и электроизмерительные приборы и устройства».

В Советскую армию был призван в июле 1959 года. Проходил службу в в/ч 15644, инженер­ испытатель 3-­го отдела.

В 1962 году прошел медицинское обследование в Центральном военном научно-исследовательском авиационном госпитале и в ноябре получил допуск Центральной врачебно-­летной комиссии для зачисления в отряд космонавтов. 8 января 1963 года на заседании мандатной комиссии был рекомендован к зачислению в отряд космонавтов. Приказом Главкома ВВС №14 от 10 января 1963 года был зачислен в ЦПК в качестве слушателя-­космонавта.

С января 1963 по январь 1965 года проходил общекосмическую подготовку. 13 января 1965 года после сдачи экзаменов по ОКП получил квалификацию «космонавт ВВС». В январе 1965 года был назначен на должность космонавта 2­го отряда (военные космические программы). С сентября 1966 по 1971 года проходил подготовку по программе «Алмаз» в составе группы космонавтов. 30 апреля 1969 года был назначен космонавтом 2­-го отдела 1­-го управления 1­-го НИИ ЦПК. С ноября 1971 по апрель 1972 года проходил подготовку в условном экипаже вместе с В.В.Горбатко.

В период с 11 сентября 1972 по февраль 1973 года проходил подготовку к полету на ОПС­-101 «Алмаз» в качестве бортинженера второго (дублирующего) экипажа по программе 1­й экспедиции, вместе с Волыновым. Полет был отменен из­-за разгерметизации ОПС «Алмаз» на орбите в апреле 1973 года.

В июле 1974 года без отрыва от работы в Центре подготовки космонавтов заочно окончил Военно­-политическую академию имени В.И.Ленина.

В 1976 году 6 июля - 24 августа совершил космический полёт в качестве бортинженера на космическом корабле «Союз-­21» и орбитальной станции «Салют­-5» продолжительностью 49 суток 6 часов 23 минуты 32 секунды. За время этого космического полёта была получена обширная и ценная научная информация о физических характеристиках атмосферы Земли. На борту ОС «Салют­-5» проведены исследования, показавшие, как протекают различные физические процессы и технологические операции в условиях невесомости. Осуществлены комплексные исследования реакции организма человека на действие факторов длительного космического полёта.

За успешное осуществление орбитального полёта и проявленные при этом мужество и героизм, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 сентября 1976 года лётчику­космонавту СССР полковнику-­инженеру Жолобову Виталию Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

После космического полёта Жолобов продолжал службу в ЦПК имени Гагарина. С января 1978 года - командир группы слушателей-­космонавтов и инструкторов­космонавтов Центра подготовки космонавтов имени Ю.А.Гагарина. С января 1981 года полковник-­инженер Жолобов - в запасе.

С апреля 1983 по февраль 1987 года работал помощником генерального директора научно­-производственного объединения «Маяк» по гражданской обороне, начальником штаба гражданской обороны научно­ исследовательского института электромеханических приборов, избирался депутатом Киевского горсовета народных депутатов. В 1986 году участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, занимался эвакуацией людей и оборудования из города Припять.

С июля 1994 по июнь 1996 года - председатель Херсонского областного совета народных депутатов, с июля 1995 по июнь 1996 года - глава Херсонской областной государственной администрации. С июня 1996 по февраль 1997 года - заместитель Генерального директора Национального космического агентства Украины. С августа 1997 по июль 1998 года - заместитель директора ООО «Таврия­-Импэкс ЛТД». С ноября 1998 года работал заместителем генерального директора ТОО «Калита». С апреля 2002 года - президент Аэрокосмического товарищества Украины.

Награждён советским орденом Ленина, медалями, в том числе «За освоение целинных земель» и «За отличие в охране государственной границы», украинским орденом «За заслуги» 3-­й степени, российской медалью «За заслуги в освоении космоса».

Летчик­-космонавт СССР. Заслуженный мастер спорта СССР. Государственный служащий 1­-го ранга. Академик транспортной академии Украины.

Почётный гражданин городов Гагарин, Калуга, Ленинск, Прокопьевск, Тернополь, Херсон, Целиноград, посёлка Голая Пристань.

В Киев летчик-космонавт СССР Виталий Жолобов переехал в 1982 году: при себе имел единственный чемоданчик с формой, копиями полетных документов и наградами. Хотел взять еще и часы, подаренные ЦК Компартии Азербайджана, да бывшая супруга, с которой Виталий Михайлович расстался после 19 лет совместной жизни, не отдала...

В те годы развод в Звездном городке приравнивался к криминалу, но космонавт встретил свою неземную любовь, ради которой отважился начать с нуля. Напрасно отговаривали его друзья: "Куда ж ты без армии?". Он, первый выпускник гражданского вуза, побывавший на околоземной орбите, знал на этот вопрос единственно верный ответ.

Решительность и мужество не изменяли этому человеку никогда. Да и разве иначе рискнул бы он сыграть с космосом в русскую рулетку? Замечу: экипаж в составе командира Волынова и бортинженера Жолобова отправился на орбиту на корабле "Союз-21" - практически на таком же из-за разгерметизации погибли их предшественники Добровольский, Волков и Пацаев. "Байкалов" (это позывные Волынова и Жолобова) и было, собственно, двое потому, что место третьего заняла установка дополнительной регенерации воздуха... Вдобавок им пришлось отрабатывать ручную стыковку с орбитальной станцией "Салют-5". В отличие от экипажа, летавшего до них, Волынову и Жолобову это удалось, правда, потом ребята вылили из скафандров литра по два пота...

Тогда Жолобову казалось: ничего труднее в жизни нет и быть не может. Как же он ошибался! В 93-м к нему обратились херсонцы: пригласили прославленного земляка (он родился в селе Старая Збурьевка Голопристанского района) баллотироваться в губернаторы. Виталий Михайлович набрал в четыре раза больше голосов, чем тогдашний руководитель области, но через два года добровольно написал заявление об отставке. Что они значат - огонь, вода и медные трубы, через которые ему пришлось пройти за 68 прожитых лет, - в сравнении с испытанием властью?

"Даже во время подготовки мы теряли друзей"

- Виталий Михайлович, космонавтика - дело опасное. Не грызли сомнения, когда шли в отряд космонавтов?

Если честно, я до сих пор волнуюсь, просматривая хроникальные кадры старта Гагарина. Когда же пришлось выполнять эту работу самому... Конечно, чувство опасности и напряжения присутствовало, но назвать это страхом нельзя. Скорее - волнение перед необычной работой, предельно обостренное желание не оплошать... За годы подготовки нас научили быть очень внимательными и если, оценивая результаты, находили ошибки, естественно, это был минус экипажу. Поэтому в полете была максимальная собранность.

- Пытаюсь понять вашу психологию... Поступая в отряд, вы понимали, что можете погибнуть?

Конечно!

А что вами двигало: патриотизм, желание полететь в космос, стремление к чему-то неизведанному, соблазн прославиться?

Понимаете, полет Гагарина действительно был чем-то необычным, хотя так получилось, что я уже знал: вот-вот это должно произойти. Дело в том, что на полигоне Капустин Яр, где я служил, была организована выставка ракетной техники, и среди прочих образцов демонстрировался и корабль "Восток". Я был ответственным за этот участок, естественно, заглядывал внутрь, и сотрудники КБ Королева рассказывали мне, что уже подготовлены люди, которые полетят в космос. Тем не менее 12 апреля застало меня врасплох. Впрочем, это свойственно каждому - когда человек становится очевидцем столь грандиозного события, невольно он ставит себя на место героя...

При этом учтите: профессия у меня не летная. Работал инженером-испытателем ракетной техники, поэтому сразу сказал себе: "Успокойся, тебе полететь не светит". Ну а когда уже поступил в отряд космонавтов (так получилось, что там понадобились инженеры) и познакомился с профессией, стало не до волнения.

Да, космонавтика - особенно на первых порах! - была сопряжена с очень большим риском, даже во время подготовки мы теряли инструкторов, коллег. К тому, что уходят друзья, привыкнуть нельзя, но ты успокаиваешь себя тем, что с тобой этого может не произойти. Конечно, чувство опасности есть, но... В каждом человеке заложен авантюризм, и когда мне представилась возможность пройти отборочную комиссию, я решил попытать счастья.

- Что это было? Преодоление себя?

Скорее, вызов судьбе! Кстати, этот кураж сохранился во мне на всю жизнь.

Десятки кандидатов на полет прошли многолетнюю подготовку, но им так и не довелось полететь в космос. По разным причинам: по психологическим, по здоровью... Вы 13 лет ждали своего часа. За это время прошли сотни, тысячи тренировок - зачастую в ужасных условиях, ценой нечеловеческих усилий. Какие из них вы даже сегодня вспоминаете с содроганием?

С содроганием? Трудно сказать. Есть ситуации, к которым человека нельзя подготовить вообще...

- Например?

Ну, скажем, термокамера... Центрифуга - та воссоздает условия (допустим, перегрузку при взлете и посадке), которые во время полета эпизодически возникают, а испытание в термокамере предполагало - это основная идея! - нагревание спускаемого аппарата. Оно может произойти только тогда, когда аппарат неуправляем или система терморегулирования выходит из строя, но это аварийная ситуация - чему тут себя тренировать? Поэтому к термокамере я относился...

-...как к неизбежному злу?

Критически.

- А как это вообще выглядело? Нагревали предполагаемый аппарат?

Представьте, что вы в парной. Температура поднимается, а ты сидишь в этой камере, облепленный датчиками, с термометром во рту...

- В скафандре?

Нет, в летном костюме, в комбинезоне. Испытание проходит до тех пор, пока температура тела не повысится на два градуса. Врачи смотрят, сколько ты выдерживаешь, фиксируют все приборами и затем анализируют...

Потом термокамеру отменили за ненадобностью, так же, как и ротор. Была такая тренировка с вращением во всех плоскостях.

- Кошмар, да?

Ничего страшного, просто... Сталкиваясь с подобным впервые, конечно, слегка переживаешь, вибрируешь. Все-таки хочешь выглядеть хорошо, чтобы все, так сказать, прошло без сучка без задоринки.

"Парень в сурдокамере на полном серьезе говорил, что ОНИ прилетают, ОНИ окружают"

- Знаю, что в целях испытания на психологическую стойкость кандидатов в космонавты оставляли на время в каком-то закрытом пространстве и наблюдали, что они будут делать...

Нас размещали в сурдокамере - закрытом помещении метра два с половиной на три.

- И на сколько же суток могли туда запроторить?

В зависимости от того, как ты себя вел. Врачи все подмечали: что ты делаешь, адекватно ли реагируешь, как высчитываешь таблицы или комментируешь какие-то ситуации...

- И какие они давали реакции?

Ну вот, например, в группе Каденюка был парень, у которого начались галлюцинации. Показывая на светильник, он на полном серьезе говорил, что они прилетают, они окружают...

-...но мы не сдаемся?

- (Смеется) . Нормальному человеку было непонятно, кто прилетает, что... Врачи, естественно, сделали выводы и этого кандидата списали. В общем, обычно в сурдокамере проводят от 10 до 15 суток...

- Не выходя?

Абсолютно. Тебя видят, за тобой наблюдают круглые сутки, даже когда ты спишь... Только когда исполняешь физиологические потребности, cкрыт от чужих глаз.

- Жизнь за стеклом?

Да! Практически все время на виду, и снаружи при этом не доносится ни одного звука. Ты не знаешь, как на твои действия реагируют люди, которые проводят исследования, у тебя нет какого-то определенного задания. Разрешено только читать устав, изучать инструкцию и заниматься рукоделием. Я, например, в сурдокамере вспомнил юношеские увлечения - нарисовал автопортрет. Ну и, учитывая, что у меня особая любовь к морю (отец - моряк), вырезал из чурки, которую с собой захватил, парусный кораблик. Потом, когда меня открыли, руководитель психологической лаборатории первым делом именно его схватил. Сам он из военно-морских медиков, вот и проникся... "Это попадет в наш музей", - сказал. Кстати, позднее фотоизображения моих поделок были опубликованы.

Нам, людям, которые никогда не были в космосе и вряд ли там побывают, трудно представить, что такое невесомость...

Очень сложно, почти невозможно ее описать, потому что аналогов на Земле не существует. Что это напоминает? Состояние, когда человек погружается в воду, причем и не тонет, и не всплывает - устойчивое такое равновесие. С другой стороны, в воде есть определенное сопротивление, обратная, что ли, реакция - двинув рукой, ты можешь повернуться. В космосе же, сколько ни дергайся, с места не сдвинешься. Будешь болтаться, пока не дотронешься до какой-то опоры рукой или ногой.

На первых порах, когда после двухчасовой подготовки на старте и выведения на орбиту в скафандре, затянутом ремнями, ты оказываешься в невесомости, даже приятно, что освободился от всего этого, возникает чувство легкости. Правда, в течение первых пяти-шести часов рекомендуют активно не двигаться - это же нагрузка на вестибулярный аппарат!

Потом невесомость проявляется в виде головной боли. У некоторых возникает что-то вроде морской болезни, а у нас с Борисом было ощущение сильного прилива крови. Это естественно, поскольку происходит перераспределение крови в организме - из ног она по так называемому малому кругу перетекает в верхнюю половину тела.

Помню, мы уже отстегнулись, переоделись, что-то делали. Я взглянул на Бориса, а он раздулся, лицо приобрело синюшный оттенок. "Что-то ты не очень фотогеничный", - сказал.

- Еще и шутить изволили...

Он в ответ: "На себя посмотри". Глянул я в зеркало - действительно... Где-то в течение недели шла адаптация.

"Единственное, что в голове промелькнуло: "Как там мои на Земле останутся?"

- Экипаж в составе Бориса Волынова и Виталия Жолобова бороздил космические просторы еще в 76-м, но до сих пор, насколько я знаю, вокруг него ходят противоречивые слухи. Понимаю, что эта информация, наверное, засекречена, и тем не менее... Говорят, ваш полет закончился преждевременно из-за возникшего на борту конфликта. Якобы один из космонавтов даже хватался за табельное оружие, чтобы пристрелить другого. Это правда?

- (Улыбается) . Ну, во-первых, табельное оружие лежит в НАЗе (это аварийный запас), который в свою очередь размещен в опускаемом аппарате. Мы, находясь в станции, доступа к нему не имели. (Хотя нет, однажды туда полезли, потому что не нашли таблетки анальгина и еще кое-что, что закладывалось на полет). Нет, ни табельного оружия, ни конфликта не было - была лишь определенная ситуация.

Каждый полет открывает в этом плане что-то свое, новое. Один экипаж, допустим, страдает от нехватки информации, другой хочет посмотреть кино, послушать музыку, почитать. У нас, хотя провели на орбите 49 суток, было очень мало свободного времени, поэтому особенно ничего этакого не хотелось. В то же время, безвылазно находясь в замкнутом пространстве, мы просто изголодались по... земным запахам. Это, если хотите, была особенность нашего экипажа. Очень хотелось понюхать что-то родное - чеснок, огурец... Знаете, что выручало? В летных костюмах, в которых мы находились на станции, были аэрофлотовские салфетки, пропитанные приятным лосьоном... Возьмешь ее, понюхаешь, и становится немножко легче.

Об этой проблеме - нехватке нормальных земных запахов - мы докладывали в Центр управления полетами постоянно. Что же касается преждевременного завершения программы... Когда уже всю работу практически выполнили - оставалось только отправить на Землю капсулу специнформации с отработанной пленкой и материалами, - руководство посчитало, что этого делать не нужно. Решили, что в ходе ее запуска экипаж может подвергнуться опасности. Поэтому нам сказали: "Достаточно!" - и велели сворачиваться.

- Значит, психологической несовместимости не было?

Нет, абсолютно.

Еще мне рассказывали, что во время полета у вас возникала нештатная ситуация, когда вы уже были на грани гибели...

Аварийная ситуация была, и не одна, но что уж теперь гадать, чем это могло завершиться?

Станция постоянно летала в сориентированном состоянии, и вдруг вместе с пристыкованным кораблем потеряла управление... Это случилось не по нашей вине - из-за ошибки Земли. Не исключены были самые тяжелые последствия, вплоть до того, что вся конструкция могла пойти вразнос... Она ведь довольно хлипкая, мягкая, реагирует на каждое движение.

Ну как хлипкая? Когда тренируешься на Земле, громадная станция, корабль - все устойчиво, ходишь - и под тобой жесткая поверхность. В космосе же при малейшем движении чувствуешь, как начинают усиленно работать движки, - любая перемена центра тяжести сразу сказывается на стабилизации...

Вот говорят: бег на беговой дорожке. На самом же деле это напоминает кошачьи движения, потому что, когда бежишь по земле, возникает ударная нагрузка на землю и на организм, а тут, едва сделаешь несколько резких движений, солнечные батареи начинают взмахивать "крыльями"... Ну что там, три миллиметра - максимальная толщина обшивки...

- Был момент, когда вам казалось, что вы уже гибнете?

Был, и я его очень хорошо помню. Знаете, приходит не страх, а... абсолютное равнодушие. Единственное, что в голове промелькнуло: "Как там мои на земле останутся?".

- Что это за ситуация возникла?

Тоже Земля допустила оплошность... Когда была дана команда на расстыковку, корабль пошел назад, - и вдруг такой удар! Началась тряска... Дело в том, что Земля забыла "расстегнуть" защелки на стыковочной штанге и штырь, который входит в гнездо стыковочного аппарата, застрял. "Ну, теперь держись!" - думаю.

Приземляться в таком "сцепленном" состоянии очень сложно. Можно, допустим, спускаться вместе со станцией, но когда корабль в штатном режиме идет на приземление, на высоте 100 километров он тоже разделяется. Экипаж остается только в капсуле возвращаемого аппарата, и что будет дальше, предсказать сложно.

- Когда началась тряска, вы подумали: "Это все!"?

Такое неприятное чувство возникло, но потом потихонечку успокоились.

"Во время "мягкой" посадки у Бориса Волынова вылетели четыре зуба"

- Если я не ошибаюсь, Земля в этот момент потеряла с вами контакт?

Нет, мы вышли на связь, доложили, что произошло. Нам ничего не сказали, дали только команду находиться в спускаемом аппарате. Мы сделали еще один виток, повторили расстыковку - и о’кей, отошли все-таки от станции.

По слухам, во время первого полета у Бориса Волынова были жуткий спуск и приземление. У вас с ним ситуация, насколько я знаю, повторилась. Это правда, что в момент приземления из-за диких перегрузок космонавты теряют зубы, у некоторых наступает паралич ног?

Я уже говорил, что где-то на высоте 100 километров транспортный корабль разделяется: отлетают орбитальный и приборный отсеки, и ты остаешься в капсуле. У Бориса в первом полете орбитальный отсек отошел, а приборный нет. Так, в состыкованном положении, он и пошел на спуск, а ведь спускаемый аппарат пристыкован к приборному отсеку той частью, которая воспринимает все нагрузки, и прежде всего огневые - там специальная термообмазка. С противоположной же стороны находится люк, через который мы заходим в спускаемый аппарат. Он не приспособлен для того, чтобы выдерживать нагрузки при спуске, а Борис пошел, так сказать, люком вниз.

Это первое. Второе. Хотя посадку называют мягкой, многие экипажи испытали эту "мягкость" (усмехается) на себе. У Бориса, например, при первом приземлении от удара вылетело четыре зуба...

- А у вас?

У нас получилось так, что корабль раскачивался на стропах парашюта, и пороховые двигатели мягкой подсадки, призванные погасить скорость спуска, сработали на максимуме амплитуды, когда корабль был максимально отклонен... То есть не погасили скорость, а наоборот. Как кинуло нас вперед! Пролетели, помню, метров восемь - удар! Потом подскок, еще три метра, еще метр!..

Удар был такой мощный, что бортжурнал, который я держал в руках, вылетел из переплета (от него остались только первый и последний листы), у Бориса лопнул шнур шлемофона. Что вам сказать? Посмотрели мы друг на друга... Он спрашивает: "Жив?". Я говорю: "Жив". Посидели. Никто нас не встречает, не открывает люк...

- Ни тебе ковровой дорожки, ни оркестра, ни членов Политбюро...

Ничего! "Ну что, будем выбираться?". И вот тут-то уже почувствовали, как Земля принимает в объятия. Тяжко... Вдобавок корабль лежит на боку - попробуй еще из него вылезти. У Бориса кресло находилось прямо под люком - он его открыл, а я же внизу, в качестве центра тяжести...

- А он маленький, вообще, корабль?

Объем - два с половиной куба, при том, что там аппаратура, кресла. От лица до приборной доски расстояние сантиметров 30. Конечно, лбом не ударишься - привязан, но все равно неприятно.

И вот представьте: Борис выполз из корабля. Теперь я должен переместиться в его кресло, а шлем на скафандре уже открыт, и пока я перебирался, его стекло застряло между креслом и плафоном светильника. Там расстояние сантиметра два, и надо же было так угораздить! А я как привязанный - даже пошевелиться не могу.

- И сил нет, наверное...

Да (улыбается) , сил не очень. "Борис, - прошу, - помогай". Слышу в ответ: "Сейчас!". Сижу, сижу и начинаю уже дергаться: "Борис, помоги!". - "Сейчас". Смотрю, распластался он на земле обессиленный. Лежит, смотрит в небо...

- Что, руки-ноги не слушаются?

Руки-то слушаются, но на ногах стоять невозможно. Наконец, я все-таки освободился, выполз и лег рядом с ним. Смотрим в небо, где-то вертолеты летают... Конец лета, август, мы приземлились под Кокчетавом прямо на пшеничное поле - как раз шла уборка.

Полежали, а потом нужно же обозначить себя. По инструкции это положено делать мне. Как? Достать НАЗ, распаковать ракеты. Там все контровочной проволокой закреплено, а ни кусачек нет, ничего - ну хоть зубами рви.

- И пальцы наверняка чужие...

Слабость такая, что просто еле ползешь. При этом впечатление, что тебя бросает с амплитудой по метру. Сначала я достал большую ракету, которая на парашюте спускается, но когда ее открыл, вместе с крышкой выпало и кольцо со шнуром - не за что дернуть. Пришлось лезть второй раз.

Следующим я достал комбинированный сигнальный огонь. Это обычный фальшфейер: днем, допустим, ты обозначаешь себя дымом, а ночью - огнем. Когда мы его дернули, он начал разбрызгивать снопы искр, а тут же пшеница. Мама родная - испугались, что можем поле поджечь.

Давай рыть землю - наконец, затушили. Последний вариант - пистолетик, сделанный в виде авторучки (я его до сих пор храню). Туда наворачиваются маленькие сигнальные ракетки. Достал я их и начал стрелять. Где-то с четвертой ракеты увидел, что вертолет нас заметил, повернул, и тотчас же все вертолеты пошли к нам.

Как только они приземлились, первым же делом мы Бог весть сколько воды выпили. Слишком большое обезвоживание... Наш экипажный врач подскочил: "Живы?". - "Все нормально!". Оказывается, минут 40 нас не могли найти. Вертолеты над комбайном кружили, его видели, а нас нет.

"Как правило, летчик борется до последнего"

- Я помню, как погибли Добровольский, Волков и Пацаев, как сгорел Комаров. Говорят, космонавтам показали его останки: дескать, смотрите, это опасная профессия...

- (Вздыхает) . Мы, в общем-то, и сами понимали, насколько она опасная. Сначала на первом корабле "Союз" погиб Комаров. При ударе об землю двигатели мягкой посадки, о которых я уже говорил, сработали практически внутрь корабля. Его просто изжарило, испекло, это была такая трагедия... А Добровольский, Волков и Пацаев погибли, когда произошло разделение корабля на отсеки. Мембрана клапана дыхательной вентиляции, которая должна была сработать на высоте четыре с половиной километра (уже когда ты на парашюте висишь), открылась на высоте 100 километров. Практически всю атмосферу выдуло, произошло закипание крови. Они приземлились еще теплые, ничем не изуродованные - ни ударов не было, ни кровоизлияний.

Да, останки Комарова космонавтам показывали.

- Зачем?

Как правило, когда происходит авиационная или космическая трагедия, профессионалы должны знать, с чем это связано. Если несчастье случается с летчиком, тут же на поиски и спасение отправляется группа... Когда, например, погиб Юра Гагарин, мы входили в специальную группу и знали, что от экипажа остались только куски.

- Гибель Гагарина - это, на ваш взгляд, досадная случайность, диверсия или всему виной человеческий фактор?

Наверное, все-таки человеческий фактор. Лично я склонен верить версии, которую предложил Николай Федорович Кузнецов - в ту пору начальник Центра подготовки космонавтов. Даже сохранил статью, где она описана. Он считал, что у Серегина были проблемы психологического плана.

- Но ведь Серегин такой практик, чуть ли не каждый день летал...

Да, он был летчиком-испытателем, Героем Советского Союза, но собирался из войск уходить, похоже, на почве этих переживаний все и стряслось...

Юра сидел уже в самолете, а Серегин еще говорил по телефону с Москвой. Видимо, эти неприятности на нем отразились и прямо в воздухе у него прихватило сердце. Если Серегин отстегнулся, то не исключено, что просто упал на ручку, а поскольку он сидел в задней кабине, это привело к роковым последствиям... В спарке задняя кабина - инструкторская, то есть имеет преимущественное право в управлении. Юра сидел впереди и сколько ни тянул ручку, эффекта это не имело.

- Почему же Гагарин не катапультировался?

Думаю, из солидарности... Как правило, летчик борется до последнего, надеется что-то исправить.

- Это правда, что накануне вы с Гагариным виделись?

Да. В тот день полетов у нас не было. Обычно, когда одни летают, другие занимаются своими делами. Мы были на зарядке, и когда Юра шел из дому на служебную территорию в столовую, чтобы оттуда поехать на аэродром, перекинулись с ним несколькими фразами. Вдруг смотрю - возвращается. Мы давай его подначивать: мол, что-то рано идешь, быстро отлетал. Он в ответ: "Да вот пропуск забыл".

- Ему нужен был пропуск?

Он так считал - несмотря на то, что его знал каждый солдат. Это, кстати, говорит о дисциплине человека, организованности. Да, он совершенно искренне полагал, что обязан показать пропуск, потому что направлялся на режимный объект.

"Юру Гагарина я по-настоящему любил, не мог представить, что его больше нет"

- Вспомните вашу реакцию, когда вы узнали, что Гагарин погиб...

- (Вздыхает) . Знаете, а мы ведь до конца надеялись, что этого не произошло. В этот день у нас были занятия, и вдруг вызывают Берегового - Георгий Тимофеевич был командиром отряда. Через некоторое время он возвращается и спрашивает: "У кого сколько прыжков с парашютом, кто готов прыгать?". У нас было уже по сотне прыжков, и несколько человек быстро побежали переодеваться в летное. Прыгнули в автобус - и на аэродром.

- Вам объяснили причины?

Береговой сказал, что Юра должен был приземлиться, но уже час его нет. Не понимая, что все-таки произошло, но надеясь, что там какая-то аварийная посадка или катапультирование, мы вылетели на вертолете. Вдоль всего Юриного маршрута искали парашют или другие следы, и когда уже практически подлетели к Киржачу... Только мы приземлились, по рации сообщили, что оцеплен конкретный район, работает специальная группа и органы. Нам сказали: "Возвращайтесь", а это значило: самолет упал, экипаж разбился...

- Ваша реакция?

Я по-настоящему Юру любил. Он изумительный человек, у нас были очень добрые отношения. Не скажу, что дружили, но вместе играли в волейбол, я получал от него... ну, не взыскания - замечания. Был, помню, эпизод, когда я выступил против Терешковой и ее группы...

- А что такое группа Терешковой?

Девушки, которые под Валиным началом готовились... Одной из них я сказал: "Что вы все жалуетесь? Вместо того чтобы скулить, нужно заниматься, работать". Та обиделась, доложила Терешковой. Валя выступила на собрании, Юра ее поддержал, но потом разобрались... Нет, каких-то эксцессов практически не было. Я был капитаном волейбольной и баскетбольной команд, поэтому мог и прикрикнуть, но никогда, ни разу Юра меня не одернул...

Мы только начинали общаться, как сейчас говорят, неформально, и я сказал: "Юрий Алексеевич, в служебное время без субординации не обойтись, но неудобно как-то, когда мы играем в трусах и майках, обращаться: "Товарищ командир!". Он мне: "Виталий, ты сам понимаешь - здесь все равны". Правда, я никогда этим как-то не пользовался, чтобы перейти с ним на ты.

Когда я узнал, что Юра погиб, до того было больно... Я будто близкого человека потерял. Очень близкого! Не мог представить, что Юры больше нет. Точно так же не укладывалось в голове, что погибли Добровольский, Волков, Пацаев. Мы ведь с Жорой Добровольским и Витей Пацаевым в летной столовой сидели за одним столом. Жора был одессит, веселый парень, ну и я люблю пошутить. Когда что-то праздновали, особенно Новый год (мы всегда встречали его своим коллективом космонавтов), приглашали известных людей, сами отвечали за самодеятельность, готовили номера, хохмили... Вдобавок Добровольский жил надо мной. Перед отправкой на космодром он пригласил нас с супругой, мы посидели немножко. Жора вообще не пил, а тут, единственный на моей памяти раз, рюмку коньяку хлопнул. Повод был двойной - его день рождения и преддверие старта.

Когда погибли и Жора, и Витя (с Добровольским мы были ближе - Пацаев появился в отряде попозже)... Что вам сказать... Пришел я в столовую, гляжу - букеты на их местах. Повернулся и вышел. Дня три ни есть не мог, ни пить...

Я вспоминаю прекрасную песню Пахмутовой и Добронравова про Юрия Гагарина: "Знаете, каким он парнем был?". Каким парнем был Юрий Алексеевич?

Мы познакомились в день нашего первого с группой ребят прихода в Центр подготовки космонавтов. Было взаимное представление: мы рассказывали о себе, Евгений Анатольевич Карпов (в ту пору он был начальником Центра) - о космонавтах первого отряда. А Юры не было, его вызвали в Москву.

После торжественной части был вечер, танцы и все прочее. Ну, мы как новобранцы стоим у стеночки, народ танцует... Тут Юра подходит. Каждому пожал руку, что-то сказал, насчет моих усов пошутил (я, между прочим, первый усатый космонавт). Он создал такую атмосферу доброжелательности, что возникло впечатление, будто знаю его много лет.

- Сумел остаться нормальным, простым человеком?

Да, и в то же время - я этому удивлялся - он, как губка, многое в себя впитывал. В общении Юра был очень компанейским, никогда не демонстрировал пренебрежения к кому-то и не выпячивал себя. Замечательный парень...

"У Геры Титова была затаенная грусть оттого, что не он первый"

- Как вы думаете, какое его ожидало будущее, если бы он не погиб? Мог бы Гагарин при его безграничной популярности стать, ну скажем, руководителем страны?

Думаю, на это Юра бы не согласился. Он был депутатом, и этого было достаточно. Вот руководить космонавтикой, Центром подготовки космонавтов, служить, допустим, на месте Каманина, в непосредственном подчинении у главкома ВВС, мог бы, и это, я думаю, больше его привлекало... Часто спрашивают: почему он летал?

- А действительно, почему?

Да потому, что он прирожденный летчик и выбрал себе именно эту профессию. Космонавтика - уже как бы другой этап, а летчик должен летать - хоть на метле! Административная деятельность, которой он занимался как заместитель начальника Центра, обязывала его летать, и сам он к тому же стремился. У нас уже была группа, которая прошла школу летчиков-испытателей, ее Герман Титов возглавлял. Теперь представьте: стоят два летчика, которые вместе пришли в авиацию, выбрали себе эту профессию. Один говорит: "Я уже Миг-21 и Су-7 освоил", а другой еще на МиГ-15 или на Ил-29 летает. Это же, знаете, задевает. Юра очень хотел летать, серьезно относился к полетам. Всем посетителям, которые приезжают в Звездный городок и заходят в его кабинет, как музейный экспонат показывают календарь, где его рукой написано: "Полеты, полеты, полеты"...

Помню, когда вернулись Быковский и Терешкова, нас пригласили на прием. Впервые мы очутились в этой обстановке: увидели Дом приемов с его изобилием, невиданные яства на столе... Естественно, некоторые хлопцы к этому делу пристроились, но тут вышел Юра. "У кого, - спрашивает, - предварительная подготовка?" (предварительная - это за несколько суток до полетов). Отозвались один, другой, третий и я в том числе. Он говорит: "В автобус - и на базу". У него было серьезное, трепетное отношение к работе.

Я слышал, что Герман Титов, который был человеком амбициозным, всю жизнь очень страдал от того, что не он стал первым космонавтом планеты. Это тяготило его, подтачивало, не давало покоя...

Наверное, немножко не так... Да, у Германа эта затаенная грусть была, но это только его подстегивало. Он не сидел сложа руки, не упивался славой. Первым среди космонавтов окончил Академию Генштаба, потом стал очень большим руководителем, генерал-полковником Ракетных войск. Гера был очень толковый, деятельный, мы с ним дружили семьями. Да, он мог резко что-то сказать, осадить, был менее тактичен, чем Юра. Гагарин крепких выражений не допускал.

Виталий Михайлович, на орбите космонавты занимаются очень разными вещами и в том числе, насколько уже известно, разведывательной деятельностью. Какого рода задания приходилось вам выполнять? Вы фотографировали из космоса какие-то секретные объекты, наблюдали за военными базами предполагаемого противника?

Как таковой разведки тогда еще не было. Наш полет был связан с апробацией и испытанием разведывательной аппаратуры, которая позволяла наблюдать на земле практически любые объекты...

- Скажите, а хорошо вообще сверху видно? Если в иллюминатор посмотреть, Земля как на ладони?

Ну, для сравнения... Допустим, летишь на самолете и видишь город с каким-то аэродромом. Так вот, с высоты около 300 километров аэродром кажется величиной со спичечную головку. В светлое время суток город толком не рассмотришь, а вот ночью, хорошо освещенный, он виден четко. Сама суша немножко буроватая, и даже сибирские лесные массивы кажутся не зелеными, а буроватого оттенка, будто придорожной пылью припорошенные. Отчетливо видны горы, водные поверхности, береговая черта. Это если смотреть невооруженным глазом.

"Пока я в инопланетян не верю"

- И опять-таки процитирую песню Пахмутовой. Помните: "А ты, ты летишь, и тебе дарят звезды свою нежность"? Существует, на мой взгляд, космическое одиночество. Представляю: 300 километров до Земли, ни единой живой души вокруг, кроме товарища по несчастью или по счастью... Человек, очевидно, чувствует себя какой-то песчинкой в этом бесконечном пространстве...

По-моему, стоит говорить не об эмоциях, а о разном ощущении от полета. Нет, мы не чувствовали как одиночества, так и героизма в том, что делали. В этом заключалась наша работа.

Как-то нам прислали телеграмму следующего содержания: "Одна половина мира спит, другая работает, и только вы двое находитесь на орбите. Не ощущаете одиночества?". Только тогда до сознания дошло: и впрямь, Земля трудится, отдыхает, влюбляется, бьет рекорды, и только два чудака крутятся в вышине. Возникло не чувство гордости - скорее, понимание того, что у нас редкая профессия и мало кому удается все это увидеть и пережить.

Чувствовали ли мы себя в этом пространстве крупицей? Изучая математику, все оперировали понятием "бесконечность", а мне удалось ощутить его физически. Был, помню, запланирован астрофизический эксперимент - съемка одного созвездия, и там были две звезды, которые нужно было отыскать и в определенное время сфотографировать. Когда я их нашел, увидел за одной из звезд еще звездочку, еле-еле заметную, и первое, что пришло на ум: "А ведь лететь к ней тысячи лет". Вот тогда буквально до дрожи понял: то, что мы видим, - это только маленькая часть мироздания, дальше - бездна.

Начинаешь осознавать, что Земля - лишь песчинка в океане космоса, а мы, живущие на ней, - мизерные существа, букашки, хоть и, слава Богу, наделенные разумом. Думаешь: как же люди ссорятся и воюют, если жизнь так коротка? Почему эта родная планета искалечена войнами? Тех, кто все это затевает, нужно, по-моему, посадить в один корабль и отправить в космос без возвращения домой.

Так масштабно посмотреть на Землю можно, наверное, только из космоса. В 70-е годы прошлого столетия были, я помню, очень популярны лекции и статьи профессора Ажажи о неопознанных летающих объектах. В частности, профессор ссылался на советских космонавтов и американских астронавтов. Скажите, пожалуйста, вы видели НЛО лично? Вы слышали о них из уст коллег? Существуют ли вообще НЛО? На ваш взгляд, земляне одни во Вселенной или где-то есть братья по разуму?

Умом я допускаю, что где-то далеко вполне возможно существование иных цивилизаций, но всегда говорю, что организовать послание в виде какого-то радио- или светового сигнала или принять его от возможной цивилизации куда проще, чем увидеть созданную разумными существами конструкцию.

Но вы верите в то, что инопланетяне присылают на Землю летательные аппараты, высаживают своих представителей, контактеров?

Пока я в это не верю.

- А ваши коллеги?

Ни один из космонавтов, которых я знаю, не говорил, что он видел НЛО. Помните, когда-то такие свидетельства приписывали Гречко? Ему так эти разговоры надоели, что во втором полете, когда он летал с Лешей Губаревым, Жора провел с напарником такой эксперимент. Вокруг станции или корабля иногда летают частички оборвавшейся обшивки. Если увидишь одну из них в иллюминатор, она может показаться каким-то неопознанным летающим объектом, находящимся очень далеко. Это как расстояние на воде - оно обманчиво, потому что нет каких-то ориентиров, но если изменить угол зрения и глянуть, допустим, на крыло солнечной батареи, то увидишь, что эта частичка летает на расстоянии метра. В общем, Гречко позвал Лешу и говорит: "Смотри, НЛО". Тот охнул: "Да!". А Георгий с улыбкой: "Теперь посмотри вот так".

Понимаете, образование, эрудиция и воспитание подталкивают к мысли, что где-то далеко, в атмосфере, близкой к существующей на Земле, должны, наверное, жить человекоподобные существа, но пока, повторяю, мне трудно в это поверить. Возможно, там просто другая среда обитания, для нас не подходящая...

В 60-е годы пели о том, что "на Марсе будут яблони цвести". Cегодня вы верите в то, что люди смогут запросто жить на Марсе, на Луне, на других планетах?

- (Улыбается). Рано об этом еще говорить, рано.

"После выпивки в космосе чувствуешь то же, что и на Земле... Только не шатает"

- От человечков, которые порой могут привидеться с пьяных глаз, перейдем непосредственно к выпивке. Космонавты - живые люди, и им тоже, уверен, хочется иногда согреться, снять напряжение, просто почувствовать какую-то перемену... На станциях экипажи позволяют себе остограммиться?

Полет полету рознь. Одни связаны, допустим, с большой напряженностью, имеют плотный график работы, другие нацелены на продолжительность, на рекорды. У нас, например, была такая нагрузка, при которой ну совсем не до выпивки.

Тем не менее ребята пробовали, пили... Но это когда уже была налажена система обеспечения транспортными кораблями.

- Как же провозили на орбиту спиртное?

Да ну, исхитриться всегда можно (смеется) - было бы желание. Посылали коньяк. Если вам придется встретиться с космонавтом Володей Ляховым, он может рассказать...

- И как впечатления? Земные?

Те же самые, только не шатает (смеется) .

Животрепещущая тема - космос и секс. Интересно, когда летят женщины и мужчины, ставит ли перед ними наука задачу попробовать секс в космическом пространстве? Не возникает ли у них чисто человеческого желания, учитывая длительность путешествия и оторванность от дома?

Понимаете, женщины, которые летали... Я, например, хорошо знаком со всеми, кто был в группе Терешковой, но это уже, скажу так, коллеги по работе, сотрудницы. К ним и отношение другое...

- И тем не менее возможен ли, на ваш взгляд, секс в космосе?

А почему нет?

- То есть все работает как положено и невесомость на потенцию не влияет?

Абсолютно, но я думаю... вернее, я знаю, что пока экспериментов подобного рода не проводилось.

А вы в этом уверены? Американцы летают смешанными экипажами, причем довольно давно и долго. Неужели науке не придет в голову провести такой эксперимент на борту?

Думаю, что со временем его могут запланировать. Во всяком случае, на Земле тренировки в этой области продолжаются (смеется) .

- Скажите, а в потенции космонавтов происходят какие-то изменения или нет?

На себе я не заметил. Кстати, у многих космонавтов - у того же Юры Гагарина, Геры Титова - дети родились после полета... Конечно, сразу после приземления не до этого дела, потому что вообще еле ходишь. Восстановление идет довольно интенсивно, но все-таки длительно, мы постоянно находимся под наблюдением врачей. Проходит около месяца, прежде чем тебя начинают выпускать домой, в нормальную бытовую среду.

"Руководить областью сложнее, чем полететь в космос"

- Раньше, лет 30-40 назад, страна пристально следила за каждым шагом космонавтов... Когда они летали, в "Правде", "Известиях" и других центральных газетах каждый день публиковались подробные отчеты о том, что экипаж делал на орбите, потом космонавтов торжественно встречали, удостаивали звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая звезда, их принимал Леонид Ильич Брежнев...

Родина оказывала космонавтам все возможные почести. Как щедро государство оплачивало их труд? Сколько, например, вы получили за свой полет - помните?

Прекрасно помню: семь с половиной тысяч рублей и автомобиль.

- Наверняка "Волгу"?

Конечно. Вы затронули тему, которую я не могу не продолжить... Что-то заставляет об этом сказать. Все мы уже - я имею в виду космонавтов-ветеранов - люди в возрасте, но если в России существует положение о космонавтах и правительством Российской Федерации приняты законодательные акты об их материальном содержании и пенсионном обеспечении, то в Украине, к сожалению, ничего похожего нет. Мне кажется, это несправедливо, неправильно.

Я очень люблю Украину, я мечтал вернуться на родину и счастлив оттого, что вернулся, но...

Тем не менее, вы не только единственный советский космонавт, живущий сегодня не в России, не только долгое время единственный в отряде, носивший роскошные усы. Насколько я знаю, вы единственный из космонавтов занимали пост губернатора и несколько лет руководили Херсонской областной администрацией. Как вам сходилось во власть?

Если коротко, то слава Богу, что это закончилось (смеется) .

- И что было сложнее? Cлетать в космос или руководить областью?

Конечно, руководить областью. Почему? Космонавт лучше, чем дважды два, знает свое задание, четко отработанное на тренировках...

- Плюс Центр управления полетами не дремлет...

Да, все расписано по секундам, известно практически все, касающееся твоей работы. Здесь же, столкнувшись с громадным количеством проблем,

К большому сожалению, народ наш не очень образован в правовом плане, не знает украинского законодательства. Да, за ним трудно бывает уследить даже специалистам - постоянно принимаются какие-то поправки, некоторые нормы вообще отменяются. Но основные законы, государственное устройство, наши сограждане обязаны знать, должны понимать, что может, допустим, губернатор, а что - мэр...

Ко мне приходили как к первому секретарю обкома, который мог решать вопросы одним нажатием кнопки или телефонным звонком, но губернатор таких возможностей не имел... Это болезненно во мне отзывалось, я очень переживал, что не могу, допустим, помочь заслуженному человеку или предприятию, которое разваливается на глазах, не получая дотации...

Начиная какую-то перестройку, нужно четко понимать цель, заранее просчитывать, что произойдет...

-...и прогнозировать результат...

Безусловно. Закон автоматического управления гласит: контур должен иметь обратную связь.

Герой космоса

(по материалам издательства ВПА)

ЖОЛОБОВ ВИТАЛИЙ МИХАЙЛОВИЧ ро­дился 18 июня 1937 г. в селе Збурьевка Голопристанского района Херсонской области. Рус­ский. Член КПСС с 1966 г. Окончил Азербайд­жанский индустриальный институт. С 1959 г. в Советской Армии. В 1963 г. зачислен в отряд космонавтов. Заочно окончил Военно-политиче­скую академию имени В. И. Ленина в 1974 г. Летчик-космонавт полковник Жолобов успешно осуществил 6.07.76-24.08.76 полет на орбиталь­ной научной станции «Салют-5» и транспортном корабле «Союз-21». После полета командир группы слушателей-космонавтов, инструктор- космонавт Центра подготовки космонавтов име­ни Ю. Гагарина. С 1981 г. - в запасе. Живет в Киеве. Герой Советского Союза. Награжден ор­деном Ленина, медалями.

В рыбацком селе Збурьевка, раскинувшемся на берегу лимана километрах в тридцати от Херсона, почти все жили морским промыслом. В роду Жолобовых многие тоже были моряками. Деда Гаврилу, капитана парусника, за веселый нрав и неунывающий характер любила вся деревня. Навер­ное, Виталию от деда достались веселый характер и умение быстро сходиться с людьми. Отец Виталия Михайловича плавал уже на теплоходах. В Херсоне окончил морской техникум, получил направление на Каспий. Здесь и прора­ботал всю жизнь капитаном Каспийского пароходства, во­дил танкеры.

Вырос Виталий в Баку. Настоящим праздником для не­го было, когда отец брал его с собой в море. Случалось да­же, попадал в жестокий шторм. Наверное, в эти годы и за­родилась любовь к дальним странствиям.

После школы собрался поступать в военно-морское учи­лище. Отец отговаривал, но Виталий все-таки пошел в воен­комат проситься. Могучий капитан 2 ранга поднялся из-за стола, оглядел щуплого энтузиаста и придумал какой-то убедительный довод, чтобы не обижать парнишку. Так вот и «не вышел фигурой» в военные моряки.

Решил Виталий поступать на геологоразведочный фа­культет Азербайджанского индустриального института. Ду­мал: тоже все-таки бродячая жизнь, романтическая профес­сия. На третьем курсе появилась новая специальность - «автоматика и телемеханика». Всю их группу перевели на это отделение. Здесь и началась дорога, которая привела его в конце концов в космос.

Бродячей жизни не получилось. Сразу после института призвали его в армию. Служил инженером-испытателем в авиационных частях: специалисты по телемеханике нужны были не только в геологии.

12 апреля 1961 года кто-то из друзей позвонил на поле­вую площадку: «Жолобов, слышишь? Человек в космосе! Наш, советский!» У него даже мороз тогда по коже пошел. И где-то в уголке души робко шевельнулась шальная мысль: «А может и мне попробовать?» И тут же разочаро­ванно подумал: «Говорили ведь, только летчиков берут».

После полета Юрия Гагарина и Германа Титова в печа­ти появились описания корабля «Восток». На стол Виталия Жолобова стопкой легли книги о космосе. В дальнейшем выяснилось, что в отряд космонавтов брали не только лет­чиков, но и инженеров. Жолобов был в части среди первых, подавших рапорт. Верил в свою звезду. И не ошибся. Ме­дики дали «добро».

Отряд подготовки космонавтов закрутил, как центрифуга. Тренировки принимал всерьез, работал всегда в полную силу. На первых порах приходилось туго. Слишком многое пришлось преодолевать впервые. Новая техника, новые системы, полеты.

После тренировочных полетов понял: летчики не зря свой шоколад едят. Быстро соображать надо, а обстановка меняется еще быстрее - на приборной доске надо уметь одним взглядом все оценить. У инженеров на испытаниях приборов тоже сложно было. Но там есть возможность проанализировать, а здесь самолет несется, ревет.

Первый прыжок с парашютом запомнился на всю жизнь. Инструктор сказал: «Сами не прыгнете, вытолкну». Потом все ребята сознались, что эта угроза оказалась самой дей­ственной. Жолобов быстрее всех в группе научился хорошо прыгать. Уже на третьем или четвертом прыжке, когда ле­тел спиной к земле и кружился, как сухой лист, вспомнил, как инструктор говорил: «Центр тяжести должен быть в пупке, прогнись». Он вытянулся и сразу почувствовал, что летит нормально - лицом вниз. Потом уже ходил сам. про­ситься на дополнительные прыжки.

В 1974 году Виталий Жолобов был дублером Юрия Ар­тюхина, участника экспедиции на корабле «Салют-3». Уже тогда он зарекомендовал себя как трудолюбивый, увлечен­ный инженер. Летом этого же года без отрыва от работы в Центре подготовки космонавтов заочно окончил Военно-по­литическую академию имени В. И. Ленина.

Все у него шло хорошо. И не думал, что подготовка к полету протянется четырнадцать лет. Наверное» самое труд­ное в профессии космонавта - ожидание. Но вот и его звездный день наступил. Лететь им вместе с Борисом Волы- новым.

6 июля 1976 года. Космодром Байконур. Проведена последняя проверка работы всех систем космического;ко­рабля «Союз-21».

«Экипаж к полету готов», - четко докладывает коман­дир корабля полковник Б. В. Волынов! Видно, что. и он, и его товарищ подполковник В. М. Жолобов сильно.волнуют­ся в ожидании заветного, самого главного в их жизни ре­шения.

Вот уже вспыхивает под стартовым «столом» щетка пла­менных струй, ракета отталкивает ставшие ей ненужными опорные устройства и, набирая скорость, поднимается в под­небесье.

После стыковки космического транспортного корабля «Союз-21» и научной орбитальной станции «Салют-5» Борис Волыпов и Виталий Жолобов длительное время проводили сложнейшие испытания на борту станции.

После завершения операции по полной расконсервации станции был проведен эксперимент с ручным спектрогра­фом - прибором, позволяющим спектрографировать такие разные по своей яркости объекты, как участок поверхности Солнца и водная гладь Земли. Таким образом была по­лучена ценнейшая для народного хозяйства информация.

В. Жолобов провел съемку различных типов природных образований, встретившихся космонавтам по трассе полета. Он произвел съемку Солнца сквозь земную атмосферу на различных его высотах относительно горизонта. Подобные съемки очень важны для исследования состояния атмо­сферы.

Видное место в программе полета «Салют-5» занимали биологические эксперименты. Один из них - с аквариум­ными рыбками. Известно, что рыбы определяют свое поло­жение в пространстве главным образом при помощи вестибулярного аппарата и плавательного пузыря. В невесомости оба эти анализатора бесполезны. Каким же образом будут ориентироваться рыбы в космосе?

Космонавты постоянно проводили киносъемку поведения рыб, их движений. Определили, какую реакцию у рыб вызы­вает появление светового ориентира - луча фонарика.

На орбитальной станции «Салют-5» проведено зна­чительное количество экспериментов по технологии. В специальном чемоданчике были размещены приборы под общим названием «Физика». Были оборудованы пульт для выполнения всех технологических экспериментов, спасатель­ные контейнеры для возвращения па Землю полученных в космосе образцов.

Целью одного из экспериментов ставилось исследование процессов плавления и затвердевания металла в невесомо­сти. Проводился он следующим образом: В. Жолобов вклю­чал в работу прибор «Сфера». Заготовка из легкоплавко­го сплава размером с кончик карандаша из «магазина» за­сыпалась в керамическую трубку. Здесь она нагревалась, плавилась, а затем выталкивалась в лавсановый мешок. Ско­рость выталкивания и размеры мешка таковы, что к мо­менту соприкасания со стенкой мешка образовавшийся ша­рик успевает затвердеть.

Другой технологический эксперимент - «Поток» пред­усматривал в данном полете изучение поведения жидкости в невесомости. В прозрачном ящике соседствуют две шаро­видные емкости, которые соединены между собой капилляр­ными каналами. В первую емкость налита подкрашенная жидкость. Предполагается, что капиллярный канал станет всасывать жидкость и, словно насос, перегонять ее во вто­рую емкость. Рассчитано время, за которое произойдет про­текание. Если все будет так, как подсказывает теория, зна­чит в космическом пространстве возможно широко приме­нять капиллярные наносы, не имеющие вращающихся ча­стей, не требующие каких-либо затрат электроэнергии.

В одном из многочисленных интервью после полета Во­льтов сказал, что каждый из проведенных в ходе полета экспериментов и исследований является новой крупицей в копилке знаний человечества о космосе.

Во время одного из телевизионных сеансов полковник Б. Волынов и подполковник В. Жолобов предоставили нам возможность вдоволь полюбоваться панорамой нашей стра­ны, открывающейся с борта орбитальной научной станции. Мы увидели характерные очертания Крымского полуостро­ва, словно собирающегося отплыть в Черное море, квадраты полей Украины, изгибы могучей Волги, горные массивы Урала, глубоководный Байкал, паутину железных и шоссей­ных дорог, города, поселки.

Космические «пейзажи» - не только красивое зрелище. Это - предмет исследований. В настоящее время уже раз­работаны методики, которые позволяют с помощью автома­тизированных технических систем, электронно-вычислитель­ных машин быстро превращать космические снимки в кар­ты, интересующие специалистов. Таким образом, полет Бо­риса Волынова и Виталия Жолобова, как и многие другие полеты советских космонавтов, оказал огромную помощь специалистам картографии, что позволит со временем в корне изменить методы составления карт.

Солнце - самая важная для человечества звезда. От нее зависит вся жизнь на нашей планете. И тем не менее земная наука, несмотря на многовековые наблюдения, по­ка не может похвастать, что хорошо изучила «нрав» нашего светила: до сих пор многое в поведении Солнца остается загадкой для ученых. Только космонавтика может снять покров таинственности с некоторых солнечных явлений.

На борту станции «Салют-5» Борис Волынов и Виталий Жолобов исследовали за пределами атмосферы инфракрас­ное излучение Солнца, которое до поверхности нашей пла­неты добирается в сильно «урезанном» и искаженном виде.

Во время эксперимента, когда Солнце для станции на­ходилось в зените, бортинженер Виталий Жолобов, наблюдая за Солнцем в визирное устройство, управлял телескопом так, чтобы он осматривал не только светило, но и захваты­вал околосолнечное пространство. Визуальная картина, наблюдаемая космонавтом во время эксперимента, фикси­ровалась на кинопленку. Это дало возможность ученым Фи­зического института Академии наук СССР, которые задума­ли этот эксперимент, «привязать» принимаемое инфракрас­ное излучение к той области светила, где оно рождается. По мере сканирования телескоп принимал инфракрасное излучение, приходящее от чисто космического пространства, потом от верхних разряженных слоев солнечной атмосферы, что помогло в изучении переходной области от солнечной по­верхности к разряженной короне.

Кроме того, проведенные в космосе экипажем научной орбитальной станции «Салют-5» исследования инфракрасно­го излучения Солнца имели большое значение для про­яснения проблемы солнечно-земпых связей.

Проведенные космонавтами многочисленные научно-тех­нические, технологические и медико-биологические экспери­менты и исследования позволяют более глубоко понять, ка­ким уровнем профессиональных знаний должен обладать экипаж космического корабля для проведения эффективной работы. И, видимо, не случайно срок подготовки бортинже­нера Жолобова был столь продолжительным.

Семь недель пробыли в космосе полковник Б. Волынов и подполковник В. Жолобов, настала пора расставаться с на­учной станцией «Салют-5». Транспортный корабль «Союз 21», доставивший космонавтов на работу в орбитальную лабораторию, теперь, после завершения трудовой вахты, должен был вернуть их на Землю.

Когда разжались захваты, стягивающие станцию и транспортный корабль, включились маленькие двигатели отвода и после легкой встряски «Союз-21» начал медленно отходить от «космического причала». В визирное устройст­во и на телеэкране было видно, как постепенно уменьшается в размерах и прощально сверкает на солнце крыльями сол­нечных батарей их красавица станция.

Затем события начали разворачиваться со стремительной скоростью. При подготовке к спуску космонавтам пришлось много поработать, проверить все системы, прежде чем вы­дать команду на приземление.

…Где-то в небе над Африкой включилась тормозная си­стема, и корабль устремился к земле, туда, где уже ждали многочисленные авиационные и сухопутные отряды службы поиска.

Все дни полета Земля помогала своим посланцам, не­отступно следила за их самочувствием, состоянием всех систем станций, транспортного корабля. В различных ре­жимах работы станции командно-измерительные приборы провели свыше шести тысяч сеансов связи. Из космоса бы­ло принято и обработано более десяти миллиардов значе^- ний измерительных параметров. И вот теперь - последний аккорд.

Первыми засекают огненный след приземлившегося ап­парата радиолокационные станции, за ними экипажи само­летов, барражировавших на заданных высотах в районе посадки, последними услышали космонавтов наземные стан­ции.

Я - «Байкал», - передает командир корабля пол­ковник Б. Волынов. - Все нормально. Парашютная система сработала хорошо.